У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
П О М Н И Т Е !
У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться и учиться. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас, живых, нет, и никогда не будет. У нас нет права забывать о том, что ОНИ, этот лейтенант и лежащие с ним в этой братской могиле бойцы и партизаны отдали свои жизни, освобождая нас с вами. (С.П. Твердохлебов)
Серое утро медленно вползает в палатку. «Доброе утро», - говорю Сергею. «Здрасьте. Всем.», - отвечает он. Меня разбирает смех. «Всех» здесь на много километров в округе один я. Ветер стихает, дождь еще сыпет, но уже с приличными интервалами. Видимость улучшилась, горы открылись. Ветер с юга гонит взбитую пену облаков, но уже гораздо медленнее. Низовых облаков, закрывающих долину, практически нет. Завтрак можно готовить на улице. Решаем выходить наверх на работу, невзирая на погоду. Время стремительно уходит, проедаем продукты. Меня радует то, что именно Сергей настаивает на этом.
Наша палатка примостилась на небольшом возвышении между двух снежников. Снег - это очень даже неплохо. Захотел руки помыть - потер их снегом и - порядок. И посуду после еды удобно чистить – перевернул миску в снег, покрутил ее туда-сюда, вот она и чистая. Учитывая то, что чуть выше за перегибом склона снежник представляет собой огромное сплошное поле, мы еще неплохо устроились. Похоже, что найденное нами место под палатку - это один из самых верхних участков камней, едва освободившихся от снега. Собираемся. В рюкзаки берем самое необходимое - воду, перекус на день, горелку с котелком, фонари и пуховые жилеты. Самое противное - влезать в совершенно мокрые и холодные носки и ботинки, и мы, как можем, оттягиваем этот момент. Это нужно делать непосредственно перед выходом, чтобы согреться интенсивной ходьбой. Первые несколько минут через ноги до нутра, до самых отдаленных его уголков пробивает холод, но потом согреваемся. Сегодня мы идем работать.
Идем косым траверсом под хребтом, набирая высоту. Мы разделились и движемся метрах в 40 друг от друга параллельным курсом. По ходу движения осматриваем камни, пытаясь обнаружить следы войны. Металлоискатель здесь не нужен. В таких местах все лежит на поверхности. Место довольно глухое, поэтому есть шансы найти что-то интересное. Но ничего нет. Почти на самом верху находим несколько гильз ППШ. Значит, здесь все-таки воевали. Хотя, что здесь можно было навоевать с автоматом? За хребет цепляются клочья туч и просматривать путь можно только периодически в открывающиеся «окна». Решаем идти по хребту в сторону бокового гребня, который примыкает к нему метрах в трехстах от нас. По идее, именно там охотник видел ямы. И вот здесь мы начинаем находить очевидные свидетельства войны - сложенные из камня огневые точки, ямки, россыпи гильз. Гильзы немецкие, с европейскими клеймами на донцах. Чуть в тылу на площадке остатки блиндажа -яма метра полтора глубиной и размером примерно 2.5х2.5м. Собираю металлодетектор. Яма пустая, как и следовало ожидать. За 70 лет тут уже походили не туристы, так охотники. В ячейках и ямах один настрел. Идем дальше к месту выхода бокового гребня на хребет. Еще немецкая пулеметная ячейка, из которой простреливался гребень. Настрел на пол-ведра.
И везде вокруг гильзы, гильзы, гильзы. Но уже не только немецкие. Пошли иранские и трехлинейные. Значит, наши все же смогли выйти на хребет по гребню. В месте примыкания гребня пошли часто и густо хвосты от немецких мин-восьмидесяток.
По этому гребню бежали наши бойцы.
Вот на самом краю обрыва, в яме-гнезде над скалами мощный настрел иранских гильз с примятыми дульцами. Насыпаны в яме со стороны немецких позиций. Похоже, здесь обосновался наш пулеметчик с трофейным МГ. Рядом названиваем в траве и под чахлым слоем грунта несколько хвостов от немецких мин-восьмидесяток. Пытались достать пулеметчика.А вот компактная россыпь мосинских гильз. Наверняка стреляли из пулемета Дегтярева. С Максимом тут не разбежишься.Чуть приспускаемся по боковому гребню вниз. И здесь везде гильзы, и на поверхности, и под чахлыми кустиками травы. Воевали здесь крепко. Не одна жизнь оборвалась на этом остром, простреливаемом со всех сторон гребне.Погода восстанавливается. Уткнувшись взглядами вниз и орудуя лопатой, мы и не заметили, как показалось солнце. Впервые за несколько дней. Мы так по нему соскучились. Но оно часто пропадает за набегающими тучами. И все равно настроение резко улучшается и от погоды, и от того, что мы не промахнулись с местом.
Сигнал на железо. Вырываем чуть прикрытую травой железку. Похожа на выколотку от винтовки. Рядом почему-то еще одна. И еще осечный патрон - иранец. Видимо, его пытались извлечь из патронника. И тут же кости. Две кости ног. Я не очень силен в анатомии, но по размерам головок трубчатых костей понимаю, что кости именно от ног.Вот, стало быть, как. Солдатик, видно, замешкался с осечкой, тут его и достало. Площадка на гребне совсем небольшая, может метр шириной. От нее вниз уходят крутые склоны. Больше ничего. Видимо остальные останки «ушли» со временем вниз по склонам под действием снега и гравитации.
Начинаем прозванивать скат гребня, несколько метров по скату еще можно спуститься, а дальше перегиб и резкий обрыв. Вызваниваем ложку, но не простую, а из какого-то сплава. Может и мельхиор, но из-под него пробивает ржа. На ложке несколько слоев остатков полуистлевшей ткани. Была завернута, возможно, в носовой платок. Забираем ее с собой, может быть, подписная? Кружим еще. Ничего. Только гильзы. Вырываем ямку и хороним останки.Посовещавшись, решаем просмотреть крутые склоны гребня, в кулуарах. Кулуар (попробую объяснить своими словами) это крутой желоб, как правило, в скалах, но в нашем случае скалы только по краям кулуаров, а в самих желобах густые заросли кустов рододендрона. Расстояние между боковыми скалами в этих желобах метров 30-40. Угол ската кулуаров градусов 50-60, иногда круче, иногда положе. Сверху в отдельных местах просматриваются небольшие площадки. А где-то внизу за перегибом кулуары выходят на крутую каменную осыпь. По-хорошему, нужно бы пробросить веревку, но ее нет. Кусты и трава в кулуарах мокрые после дождей и «юзнуть» по ним вниз можно запросто. Но и работа наверху нам уже не даст никакой информации. Логика простая. По самому гребню под огнем не разбежишься. Скорее всего, атаковавшие немцев наши бойцы пробирались по боковым склонам гребня, используя кулуары с их скалами в качестве укрытий. А бойцы, бежавшие по гребню и сбитые пулеметным огнем, скорее всего, скатывались также в эти кулуары.Не спеша спускаемся в кулуар. Для непривычного человека это испытание нервов. Ноги соскальзывают по стелящимся мокрым стволам рододендронов. Иногда просто слетаем на несколько метров вниз, потом поднимаемся на исходную точку. Все бы ладно, но при этом еще надо совать металлоискатель в заросли этих самых кустов, чтобы не пропустить ничего. Естественно, одна рука занята им, второй, как могу, удерживаюсь за стебли кустов. Чтобы не рисковать, Сергей с лопатой сидит в одной точке и подбирается ко мне только тогда, когда есть хороший сигнал и нужно копать.Это та еще работа, от которой то пробирает озноб, то кидает в жар.Только начав спускаться, обнаруживаем несколько костей от ног. Они полузарыты т.е. частично выглядывают из грунта.Металла около них нет. Это могут быть останки как нашего бойца, так и егеря. Немцы сверху по гребню оттягивались на хребет из своих окопов. Обследуем кусты, стараясь ничего не пропустить. Быстро понимаю, что был бы немец, тут бы было много железок от триконей окованных горных ботинок или пуговиц от мундира, да и пряжка ремня бы назвонилась. Ничего этого нет. Ниже метрах в 5 названиваем какую-то пряжку от амуниции, скорее всего, от нашего противогаза, и рядом ребро и кусок свода черепа. Тщательно собираем все кости в одно место. Значит, все же наш боец. Самого противогаза нет. Еще ниже из-под кустов опять торчит пара костей, похоже, кости предплечья. И, наконец, еще ниже метрах в 30 от самых верхних костей, находим часть тазовой кости. Солдата просто растащило по склону. Вряд ли звери. Скорее всего, снег. Такие кулуары очень любят лавины. Да и гравитацию никто не отменял. Здесь все норовит смещаться вниз. Искать медальон в этом скопище корней и стволов бесполезно. На этом участке кроме костей попались наши патроны россыпью и пара гранат РГД.
На более-менее ровной площадке в кулуаре делаем небольшое углубление в камнях и складываем все кости, что удалось здесь найти. Здесь и нашел свой приют один из миллионов неизвестных солдат, сгинувших в той войне. "Истал им высокой наградой клочок каменистой земли, Где ходят туманы парадом, вершины синеют вдали..." (Примечание: я запомнил это место и через пять лет с товарищами вернулся к этому бойцу. Его останки были спущены вниз и захоронены в братской могиле в селе с отданием воинских почестей вместе с другими его однополчанами). Продолжаем тщательно обследовать кулуар, беря за ориентир скалы по краям и стараясь ничего не пропустить.
Вызваниваем в зарослях прилив с шомполом от карабина Маузер. Они изуродованы осколками. Шомпол почти перебит. Но никаких других частей от винтовки нет. Видимо, его скинули сверху с гребня. Находим пару немецких гранат-яиц (М-39), пару немецких же колотух (М-24) без деревянных ручек и все это вперемешку с нашими РГД-33. Из наших две штуки оказались в отличной сохранности, в краске, с маркировочными клеймами. Все аккуратно складываем в кучку, потом и в кучку не стали собирать. Положишь на скалу и дальше.
Из интересного отыскалась крышка от нашей фляги. Уже дома, помыв обнаружил на ней четкую надпись «САРТИС». Похоже на прибалтийскую фамилию. «Пробил» по ОБД - таких фамилий нет. Может имя бойца или первые буквы фамилии? Тогда очень смахивает на армянский вариант. Бойцов для Закфронта мобилизовывали по всему Закавказью. Пока все это осталось под вопросом.Ну и из находок этого дня много гильз от немецких ракетниц, причем как обычных, так и длинных. И еще цилиндрические алюминиевые контейнеры по диаметру чуть меньше гильз от ракетниц – контейнеры от парашютных ракет. Отыскался и магазин к советской винтовке СВТ.Вот такой натюрморт из одного кулуара. За кадром осталась еще пара летух-восьмидесяток (минометных мин), немецких, естественно.
На спуске обращаем внимание, что верхние облака уже идут с севера на юг, хотя приземные облака смещаются на север, но уже очень медленно.
Неужели завтра будет погода? Неужели северный ветер продавит? После целого дня лазания по мокрым кустам, напитанным водой, в ботинках противно хлюпает. Спускаемся в лагерь уже в сумерках. За ужином поминаем упокоенных солдат коньяком, не чокаясь. Завтра опять на работу, кулуаров еще несколько. Уходящий день дарит нам на прощанье шикарную картину заката.
ХРЕБЕТ.День пятый.
Утром погода! Северный все же продавил. Облака еще есть, но они уже не серые дождевые, а белые и, в основном, цепляются за хребет. Небо синее, и только прямо посередине свода протянулись с севера на юг (или наоборот) два цируса - перистых облака. Цирусы в горах - это плохо. Это верный признак перемены погоды через 4 - 6 часов. Но сейчас в это просто не верится и об этом даже не хочется думать.
Наш лагерь моментально превращается в подобие барахолки. Вытащены и разложены на палатке и по камням все наши вещи. Сейчас задача одна - максимально просушиться. Из ботинок вынуты стельки и ботинки поставлены так, чтобы солнечные лучи попадали внутрь. Готовим завтрак на нашей кухне и сами впитываем каждой клеткой солнечные лучи, усевшись на камни.
Никуда не торопимся, растягиваем удовольствие. Но сколько его ни растягивай, надо наверх. С сожалением собираемся, втискиваем ноги в чуть подсохшие ботинки и выходим. Настроение под стать погоде.Еще перед выездом я сказал Сергею, что мы найдем что-нибудь интересное потому, что он новичок. Не мной замечено - новичкам везет. Я не раз замечал это на рыбалке. Если вы берете на рыбалку новичка, будьте готовы к тому, что вас обловят. Сергей отшутился, но, чувствуется, он возложил на себя некое бремя ответственности за результаты наших поисков.По пути просматриваем скалы под хребтом. Сюда могло что-нибудь нападать сверху. Как раз наверху все и происходило. Эти скалы с обратной стороны гребня относительно кулуаров, в которых собираемся продолжить поиски сегодня. Но здесь пусто. Видимо, эта сторона простреливалась и наши солдаты по этой стороне гребня не двигались.
Поднимаемся на гребень по очень противной и крутой сыпухе вперемешку с участками скал. Можно бы и обойти, но выписывать круги среди скал как-то не хочется. По пути на камнях находим несколько хвостов и осколков от мин.Выходим на гребень и с него начинаем спуск на противоположную сторону в кулуар, расположенный рядом с тем, в котором мы ковырялись вчера. Ассортимент находок тот же - наши гранаты в количестве, патроны, гильзы от немецких ракетниц. На уступе боковой скалы кулуара находим нашу мину - пятидесятку в отличном сохране и рядом несколько консервных банок. Здесь, видимо, пристраивались наши минометчики.Ну и немецких мин - восьмидесяток штуки четыре нашлись в зарослях рододендрона, причем две рядом - в метре друг от друга. С отбитыми взрывателями, лежали плашмя. Значит, скатились сверху. Очевидно, строгие приверженцы изучения матчасти и соблюдения канонов испытают ужас, но мы просто запулили эти мины вниз со скалы. Если бы какая-то из них и грохнула, то далеко под нами, где-то под скалой. Мы бы этого даже не увидели. Но ничего не произошло, как и следовало ожидать. Если они не сработали тогда, то вероятность их сработки сейчас просто мизерна. Они красиво, как бомбы с самолета уходили вниз, а две из них показались внизу на сыпухе и долго прыгали по камням. Никогда не думал, что железяка такой сложной конфигурации будет прыгать по камням крутой осыпи несколько десятков метров, как мячик. Небо затягивает. Ветер опять развернул с юга. Цирусы на соврали. Начинает срываться дождь. В горах погода может кардинально поменяться в полчаса, сегодня на это ушло несколько часов. Долину под нами уже не видно. В разрывы туч еще просматриваются дальние хребты и вершины, но подходят все новые тучи и видимость падает на глазах.
Заходим на очередной кулуар. Опять патроны, наши гранаты, ручки от них, рубашки. Все то же самое снова - цепляемся руками за ветки кустов, постоянно оскользаемся, бывает, съезжаем. Но стараемся все обследовать методично и не оставлять не просмотренных участков. И тут мощный переливчатый сигнал в зарослях рододендрона. Под слоем грунта сантиметров в 10 лежит практически целый кожаный подсумок с патронами. Нитки сгнили, поэтому все детали кожи вынимаем по частям, но они совершенно целые и не гнилые. В подсумке два десятка иранских патронов к Маузеру в восхитительном сохране, уложенных в картонные пачки по 10 штук.
Это подсумок нашего бойца. Аккуратно все это добро укладываем в пакет и в рюкзак. Позже, уже в лагере под пачками с патронами обнаружатся два запала к РГД -33.
За 70 лет в сыром грунте не разложилась не только кожа или картон патронных пачек, но даже латунь гильз не окислилась. Я неоднократно убеждался, что сохранность предметов практически из любых материалов в зарослях рододендрона превосходная. На стальных предметах сохраняется краска, а коррозия присутствует в самом минимальном виде. Очевидно, грунт в этих зарослях, образовавшийся из листьев рододендронов, обладает очень мощными консервирующими свойствами. Ну и не нужно забывать, что на этой высоте 8-9 месяцев в году все укрыто снегом, под которым при низких температурах в отсутствие воздуха окислительные процессы очень заторможены.«Сейчас ты найдешь ружжо», - говорит Сергей, не меньше моего обрадовавшийся находке. Но «ружжо» не случилось. Через 10-15 минут нас «смывает» из кулуара ливень, мы кое-как спускаемся вниз, к сыпухе и забиваемся под скалу. Под скалой есть маленькая ниша, в которую мы приспосабливаем горелку и ставим чай. Мы в эту нишу не помещаемся и поэтому нам ничего не остается, как стоять спинами к дождю и прикрывать горелку. Пока закипает вода в котелке, мы стоим в середине огромной тучи, дождь хлещет порывами и кажется, что он никогда не закончится.Перекусываем, пьем чай, в который ляпает дождь, и ждем, когда же закончится это мокрое безобразие. Видимость метров 10-15. Радует то, что нет грозы. Только ливень. Он же должен когда-то кончиться. Где-то через час ливень заканчивается и переходит в какую-то мелкую морось. Главное, что тучи под нами чуть подрастянуло и стало хоть что-то видно.
Решаем идти вниз на осыпь. Лезть обратно в кулуар в мокрые кусты не просто чревато, а конкретно рискованно. Сорвавшись, можно улететь вниз и упасть со скалы или запрыгать по камням осыпи, как те мины. Сыпуха как раз начинается и уходит вниз от скал, под которыми мы пытались укрыться. Это громадное поле камней на крутом склоне. Соответственно, на это поле, согласно законам гравитации, все должно было смещаться сверху.Металлоискатель заглючил. Как я ни берег его от дождя, вода все же попала в него и он просто начинает долдонить на все лады при включении. Пользоваться им невозможно. Расходимся и начинаем просматривать сыпуху чисто визуально. Железо действительно есть. Целые мины и их осколки, встречаются гранаты. Наши и немецкие. Встречаем и наших «знакомых», сброшенных нами сверху. Дегтяревские диски, переноска от них, изуродованная камнями. Обычный хлам войны. Ничего интересного. На сыпухах сохран у железа так себе. Безусловно, лучше, чем внизу, в сыром лесу. Но гораздо хуже, чем тут же в горах, но в грунте под кустами рододендронов.
Мне не дает покоя заглючивший МД. Неужели ему конец? Пристраиваюсь за валуном, вытряхиваю из него воду и ножом Сергея разбираю блок управления. Там все мокрое. Дождь уже перестал, Сергей наворачивает круги по сыпухе, а я сушу на газовой горелке МД. Собираю, опять глючит. Снова разбираю, уже снимаю плату и снова сушу над горелкой. И, о чудо, он начинает работать! Неубиваемый аппарат! Не обнаружив на сыпухе ничего интересного, возвращаемся в лагерь с мокрыми насквозь ногами в чавкающих ботинках. Наши ветровые костюмы из мембранной ткани не промокают и под ними одежда почти сухая, но ноги сантиметров на 20 выше ботинок мокрые - нижние штаны под ветровыми брюками напитываются влагой от ботинок. Сегодня наши находки гораздо скромнее, но подсумок, конечно же, предмет очень интересный. Дома займусь реставрацией. Все, как и вчера. Возвращаемся в сумерках. И снова картина заката, но теперь уже совершенно другая.
ТАНК В БОЛОТЕ. День шестой.
Утром опять погода. Снова сушим вещи. И уже не надеемся, что это надолго. Небо опять чистое. Завтракаем в нашей «кухне-столовой».
Сегодня вниз, в базовый лагерь. Еды осталось на перекус. Все, что подняли, уже съели. Проведенную за этот выход разведку можно считать удачной. Мы обнаружили место, с которого наши штурмовые подразделения выходили на перевал. И пусть нам не удалось восстановить полную картину происходивших здесь событий (для этого у нас, конечно же, было очень мало времени), и полностью обследовать весь участок боевых действий, но эти два «рабочих» дня - основательный задел для будущих экспедиций.Собираем подсохшие вещи, укладываемся. Фильтруем находки. Сергей довольствуется несколькими гильзами от ракетниц и парой иранских патронов, из которых он высыпает порох. Просто на память. Ему все это военное железо без надобности, просто схватил адреналину для души, ну и хорошо. Плющим булыжниками консервные банки и закладываем их под большие камни. Пусть гниют. Мы должны оставить место чистым. Это норма, которой мы всегда следуем, и это наши убеждения. Вниз идем довольно быстро. Уже не надо просматривать путь и думать, как идти.
Пока идем вниз, погода опять портится и к моменту нашего прихода в базовый лагерь начинает срываться дождь. По плану у нас сегодня дневка. Дневка - это день отдыха, когда можно помыться, постирать и сготовить что-нибудь вкусное. Среди продуктов в базлагере нас ожидают полкочана капусты, несколько болгарских перцев, морковка и лук. Сегодня мы должны сварить щи с тушенкой. Это наш праздник живота. Каши в разных видах уже изрядно поднадоели, поэтому для дневки у нас предусмотрен такой деликатес. Такое можно позволить себе раз, от силы два за экспедицию.Ставим палатку и понимаем, что мытье и стирка опять откладываются. Дождь сеет все сильнее. Здесь все тучи дождевые, до предела заряженные водой. Просто приходится удивляться, как они еще перемещаются по небу, а не падают вниз под тяжестью напитавшей их воды. Туча низвергает на нас воду, уходит к хребту, пауза 10-15 минут, подходит следующая и все начинается снова.Мы уже «съели» отсидкой один день. Решаем перекусить и спуститься вниз на границу леса обследовать одно место с небольшим болотистым озерцом. Для этого мы затащили сюда «мокряк» - гидрокостюм мокрого типа. Лазить в холодной, почти ледяной воде без мокряка - это убитые почки. В прошлый раз один местный дед поведал, что кто-то, когда-то видел в этом озерце утопленные ящики. Это то, что поисковики обычно называют «танк в болоте». Шансы призрачны, но чем черт не шутит? Озерцо находится в глухом месте вдали от троп. Мимо него когда-то проходила старая заросшая тропа, которой много лет уже никто не пользуется и которая существует на картах, но на местности она почти уже не видна. Я видел это озеро. Пару лет назад мы случайно набрели на него, особенно впечатлила тогда на его берегу большая куча свежего медвежьего помета с отходами черники. Очевидно, Хозяин учуял нас раньше, чем мы его увидели и предпочел убраться.Во всяком случае, я полагал, что наш поход к озеру и обследование места вокруг него не лишены смысла. Оно расположено в тылу немецкой линии обороны, хотя и значительно ниже ее по высоте. Там могли происходить некие движения и события, связанные с этой линией обороны и для понимания всей картины событий, происходивших в долине, этот наш поход к озеру был очень важен. Перекусываем с чаем, заталкиваем в рюкзак мокряк и веревку, и двигаем вниз. Приготовление щей откладываем на вечер. Жалко терять дневное время. Дождь то прекращается, то заряжает снова, но делать нечего. Время уже работает не на нас. Идем по заросшему кустами рододы гребню, продираемся через криволесье. На этом гребне сидели немцы. То там, то здесь в кустах видны полузаросшие ямы - норы немецких егерей.
Весь этот гребень обследован нами еще два года назад и поэтому мы не задерживаемся возле ям. Возле одной такой ямки видна россыпь гильз. Позиция немецкого пулеметчика. Это гнездо мы обнаружили еще в первый заход сюда. От пулеметного гнезда к виднеющемуся внизу лесу уходит по крутому склону большая поляна. Поляной это заросшее папоротником и кустиками черники пространство можно назвать условно, но все же она свободна от кустов рододендрона, которые мощными зарослями ограничивают ее по краю. Самое интересное то, что поляна уходит по скату не с той стороны, где были наши, то есть не с фронта, а с обратной стороны, как бы с тыла у немцев. И еще. Судя по настрелу, пулемет стрелял именно в сторону этой поляны, к себе в тыл, но никак не на противоположный скат гребня, где с фронта были советские позиции. На эту особенность я обратил внимание еще при первом обнаружении этого гнезда, но обследовать поляну тогда не получилось. Не получилось бы и в этот раз, но Сергей -любитель ходить в горах прямо, - предложил пойти дальше вниз не по гребню, а спуститься через эту поляну. Нам все равно ниже, ближе к реке. Если идти через поляну, то так короче, хотя и круче. Наладил МД и мы стали спускаться по мокрым зарослям. Перспектива заполучить еще по полкило воды в ботинки нас уже не пугает и мы идем «чесать» вниз по краю поляны вдоль кустов рододендрона. Здесь относительно малозаросшее место и чисто интуитивно мы пошли вдоль кустов, поскольку тут меньше травы и можно хоть как-то проворачивать металлоискателем. Метрах в 40-50 ниже пулеметного гнезда назвонились стреляные гильзы от трехлинейки, немного, не больше пяти. Значит, воевали. И воевали с тыла у егерей. Чуть ниже мощный сигнал на черный металл. «Серега,- говорю я,- если это не плуг от трактора, то это нас порадует.» Из-под слоя грунта сантиметров десять извлекаем трехлинейку, точнее, то, что от нее осталось. Она без затвора. На конце ствола основание штыка, но он обломан и отсутствует. Ствол сильно изогнут в двух плоскостях. Ощущение такое, что по ней поездили танком, но танки в этих местах отродясь не водились. Зато рядом лежит огромный валун с метр высотой. Об него, судя по всему, и уродовали винтовку. Других достойных предметов, о которые можно было бы так поиздеваться над винтовкой, поблизости не наблюдается. Рядом с валуном названиваем две саперные лопатки - одна наша, нестандартная, такие уже попадались. Другая немецкая, но с отломанной частью штыка лопаты. Чуть ниже вылезает голова от гранаты РГД без ручки. И это все. Наворачиваем круги по поляне - пусто. Соображаем. Если убили солдата, то его могли оттащить ниже по склону сами немцы. Там виднеется куча обросших мохом камней - остатки старой осыпи. На бойце по-любому должен быть металл - те же гранаты, подсумок, лопатка. Через камни должно прозвониться. Иду вниз к камням. Обследую все там. Пусто. Загадка, да и только. Что же здесь все-таки происходило в 40-50 метрах от немецких окопов? Для меня смысл поисковых работ не только в том, чтобы найти какую-нибудь интересную железяку. Не меньшее удовольствие я получаю от самого процесса осмысления и реконструкции тех событий, которые происходили в данном месте. А это, прежде всего, процесс логических умозаключений, подкрепленных найденными конкретными материальными предметами. Возвращаюсь к валуну возле которого обнаружены все находки. Чисто для того, чтобы отработать место по полной лезу в кусты рододендрона выше валуна. Не проходит и минуты - сигнал! Еще одна трехлинейка, тоже без затвора, но с примкнутым штыком. Эта не гнутая, нормальная. Дерево сгнило, но сама железка в нормальном состоянии. Все на месте - и шомпол и ложевые кольца. Тыльник приклада на том расстоянии, где он должен быть, отсутствует. Значит, треху закинули в заросли уже без приклада. Продолжаю кружить по кустам. Названиваются трешные патроны в обоймах и россыпью – боекомплект от трехлинеек. И вновь сигнал. Еще треха! После четвертой трехлинейки в голове начинает пульсировать мысль: «Пропавшая рота! Это пропавшая рота!»
ПРОПАВШАЯ РОТА.
Эту историю мне рассказал Дед несколько лет назад. Дед местный. О нем чуть позже. Во время войны наши солдаты попросили его родственника провести нашу роту по горам в обход немецких позиций, чтобы организовать атаку с тыла. Уже где-то вверху они отправили проводника обратно, а через некоторое время проводник услышал сильную стрельбу. Из роты обратно не вернулся никто. Очевидно, они попали в засаду егерей и были уничтожены, возможно, кто-то попал в плен. Место, где все это происходило, неизвестно. Известна долина, где все это могло происходить, но долина эта немаленькая и очень глухая, к тому же, труднопроходимая. В ней мы сейчас и находились. По моим прикидкам, все это произошло выше границы леса, скорее всего, на выходе из него. Если бы это происходило в лесу, то всех бы не перебили и из группы кто-то вернулся бы. В лесу больше шансов уцелеть, чем на открытом месте. Мы уже пару лет периодически выкруживали в этой долине у предполагаемого места, но результатов пока не добились.Я нашел эту роту пока только в документах - списках потерь части, которая здесь воевала. Правда, не роту, а взвод - 32 человека. Пофамильно. С двумя пулеметчиками. Все погибли в один день. Их даже не записали пропавшими без вести. В графе «место гибели» - прочерк. В графе «где похоронен» - прочерк. А народная молва, скорее всего, превратила взвод в роту. Тем более, что для гражданского человека разница невелика. Совершенно ошалевшие от находок, мы не замечали идущий все это время дождь. Мы просто перепахали весь этот участок, в азарте выдергивая и вырубая кусты, которые мешали копать. И через пару часов он стал похож на делянку, на которой порезвилось стадо динозавров.Затем мы извлекли на свет божий пятую винтовку, шестую... Еще нашли совершенно отдельно от винтовок два тыльника от прикладов и патроны, патроны, патроны по всему склону. Затем обнаружились ножны от штыка-иранца в очень гнилом состоянии. И все это в зарослях кустов на площади примерно 30х40метров выше валуна.Все винтовки были без затворов, на некоторых подняты прицельные планки, на всех винтовках примкнутые штыки, кроме одной, на которой штык был надет в походном положении острием вниз. Дерево сгнило, только на одной винтовке сохранилась часть цевья. Однако большинство винтовок были в очень неплохом сохране. Рододендрон, он и есть рододендрон. Читались номера оружия и цифры на прицельных планках. На этом находки закончились и версия о пропавшей роте отпала сама собой. Настало время раздумий и перекуса. Мы поставили воду для чая и стали оживленно обсуждать найденное и выстраивать версию о случившемся. Собственно, версия напрашивалась одна.Скорее всего, это была наша разведка. Шестеро бойцов, которые поднимались по поляне вдоль зарослей кустов на гребень. Наверное, они сначала остерегались и шли осторожно, но никто не стрелял. Они уже прошли большую часть поляны и, очевидно, считали, что все в порядке. До гребня было рукой подать - какие-то 40-50 метров. И тут сверху, как гром среди ясного неба, заработал пулемет. Кто-то, может командир, пытался отстреливаться, но успел расстрелять не больше обоймы. Остальные сразу поняли, что вариантов нет. А вариантов действительно не было - до нижнего края поляны метров 70-100. Не добежать. Положат. Опытные егери, конечно же, давно засекли группу - вся поляна и нижняя опушка, сверху как на ладони. Скорее всего, группу засекли еще на подходе по лесу по шевелению верхушек в криволесье. Продраться через такие кущи незамеченными вряд ли возможно. Да еще и с примкнутыми штыками на винтовках. Но выжидали, не стреляли. Ждали, когда выйдут на чистое место и не будет уже никаких вариантов. Очевидно, им надоело просто убивать. Им хотелось куражу. Может быть, они даже заключили пари - сдадутся эти русские или их придется убивать. И стреляли егери не на поражение. Захотели бы - положили бы всех. Просто дали несколько отсечных очередей. На этом все и закончилось. Убитых, скорее всего, не было. Мы хоть кого-нибудь, да нашли бы.А потом они заставили пленных привести в негодность свои винтовки - вынуть затворы, разбить приклады о валун и закинуть в кусты. Кто-то особо рьяный, очевидно, демонстрируя свою лояльность, не просто отбил приклад у винтовки, но еще и поуродовал ее ствол о камень. Разбросали по склону патроны, на этом все и закончилось. Не исключаю, что бойцов было больше, чем шесть. Ножны от иранца могут свидетельствовать о том, что кто-то из них, возможно, был вооружен иранским маузером, который немцы просто забрали себе. Возможно, кому-то удалось уйти. Такой нам увиделась версия тех трагических событий, которые здесь разворачивались. Это был всего лишь один маленький эпизод огромной кровавой войны. Думаю, что наше видение тех событий небезосновательно и вполне подтверждено нашими находками. Осталась непонятной ситуация с лопатками. Кстати, отломанный кусок немецкой саперки мы тоже нашли.Впрочем, все могло быть совсем по-другому. Не исключено все же, что эти бойцы относились к «пропавшей роте», поскольку выходили они к немецким позициям с тыла, от реки. Думаю, что на это место стоит еще вернуться и обследовать его более внимательно.После чая и небольшого отдыха забросили найденные винтовки в текущую под склоном речку. Нам неприятности ни к чему.И здесь, возможно, читатель посетует на отсутствие фотоснимков. Интересно же посмотреть на находки. После некоторых размышлений, я решил вынести вопрос со снимками за рамки своего повествования. Как заметил один мой умудренный опытом знакомый из официальной поисковой организации, чем меньше на снимках подобного железа, тем лучше спится уполномоченным и не очень людям. А среди облеченных полномочиями встречаются разные люди… На этом и поставим многоточие. Тех же читателей, кто не представляет, как выглядит подобное военное железо, адресую к возможностям всемирной паутины. Там соответствующих фотоснимков масса. Вот, например, такой:
А день еще продолжался и время у нас еще было. Погода не улучшалась. Наоборот, тучами затянуло все вокруг и мы, с трудом ориентируясь, двигались к озеру, в котором должен быть «танк». Ну вы помните.На дождь мы уже давно не обращали никакого внимания. Он просто стал каким-то фоном, непременным атрибутом нашего бытия. Мы ходили в дожде, мы ели в дожде, мы копали в дожде, мы просто жили в дожде. Единственное, что пока еще удавалось делать - это спать не в дожде. Вечером мы просто сдирали с себя никогда не высыхающие ботинки, выжимали из носков воду и переодевались в бивачную сухую одежду и обувь, которые, тем не менее, понемногу набирали влагу из воздуха и палаточного конденсата. А на следующий день все повторялось снова. Мы были хорошо экипированы и это позволяло нам как-то существовать в этом мире воды. Ну и конечно палатка. Это наш маленький дом, который мы, как улитки, таскали на себе. Эти места легко проверяют на надежность и прочность любое снаряжение. Наш дом фирмы Маrmot- очень надежная вещь. И продуманная до мелочей. И это не реклама. Это констатация факта. В палатке мы просто приходили в себя и как-то восстанавливались. С трудом, но мы вышли-таки на старую заросшую тропу, которая шла мимо озера. Она часто терялась, мы кружили по траве и кустам в ее поисках, а когда не могли найти, просто шли по направлению. Я несколько раз думал, что мы сбились с пути, но нет, снова появлялись какие-то ее признаки. Сергей здесь никогда не был, поэтому все эти ориентировочные терзания пришлись на мою долю, он просто следовал за мной. При этом я еще и пытался работать металлоискателем. Метров за 150 до озера недалеко от тропы, в поисках которой мы навернули несколько кругов по кустам, поймали мощный сигнал. Копнули сантиметров на 15. Полезли маузеровские патроны. Немецкие. Видимо, какой-то оккупант сбросил. Наковыряли приличную кучу, потом бросили. Судя по сигналу, под землей осталось не меньше. Не стали тратить время - нас ждал «танк в болоте».
Чуть ближе к озеру нашелся магазин от винтовки СВТ. Проржавевший насквозь. Продираемся через кусты и выходим к озеру. Собственно, это не озеро даже, а полуболото в большой ложбине. Дно илистое. Берега, заросшие травой, по которой идешь, как по мягкому ковру. Дождь припускает с новой силой. Раздеваюсь, прячу рюкзак и одежду под пленку. Сергей помогает натянуть гидрокостюм - мокряк. И все это под дождем. Захожу в воду. Ноги неприятно погружаются в ил, но его немного, сантиметров 30-50. Воды над илом тоже сантиметров до 50. Вполне можно орудовать металлоискателем. Правда, есть пара больших ям с полутораметровой глубиной. Вода противно заливается под мокряк и медленно нагревается моим телом. Терпеть можно. Вода вверху, вода внизу.Медленно брожу по озеру, стараясь ничего не пропустить. Наверное, со стороны в клочьях тумана на этом болоте я похож на Водяного. Да мы уже и стали Водяными. Или Лешими. Два бородатых вечно мокрых дядьки.
Сигнал. Предмет небольшой. Сергей бросает сберега трекинговую палку, втыкаю в дно, отмечаю место. На все озеро три точечных сигнала, все далеко друг от друга. Каждый отмечаю палкой. Никакими ящиками и не пахнет. Может они здесь и были, но из такого болота их достать нет проблем.Настало время лезть под воду, как ни оттягивал этот момент. Из ила достаются крышка к магазину от пулемета МГ, затем метрах в пяти сам «кекс» в полусгнившем состоянии и стреляная маузеровская гильза. Больше ничего.
Ну и хорошо. Главное отработали озеро и окрестности. А то как потом спать спокойно зная, что были рядом и не обследовали? Глядишь, и ящики по ночам сниться начнут. А так доложу Деду, что ящиков нет, он тоже спокойно спать будет. Хотя, вряд ли. Он много чего знает, этот Дед, где тут и чего. Ему и так по ночам, наверное, не спится. В таком возрасте, обычно, по ночам старики перелопачивают прожитую жизнь. В любом случае, движения в войну около озера были и сюда есть большой смысл вернуться еще, но это уже в следующий раз. Быстро собираемся и быстро идем вверх по склону, стараясь согреться. Мы громко переговариваемся на ходу. Громко для того, чтобы не напороться на медведя. Вообще, когда мы ходим в этих зарослях, то стараемся шуметь - то палкой треснешь по камню, то голос повысишь в разговоре. Ну и детектор звякает. Против медведей у нас единственное оружие - два рулона туалетной бумаги в рюкзаках.По свидетельству местных, медведей в этих местах в последние годы расплодилось много. Они обычно всегда чуют тебя задолго до того, как ты сможешь их увидеть, и уходят. Но чем черт не шутит. Нарваться на мамашу с пестунами удовольствие то еще. Медвежьих лежек здесь действительно много. Обычно они устраиваются на гребне в местах с хорошим обзором и просматривают обе долины по сторонам гребня. Особенно много медведей здесь в августе, когда поспевает черника, которой усеяны все склоны вперемешку с рододендроном. Выгребаем из криволесья и берем курс на лагерь. Успеваем еще засветло сварить щи.
С капустой переборщили - ложка стоит в котелке, но нас это радует. Горячих щец после такой промозглости - это ли не счастье?! Под щи добиваем остатки коньяка. Засыпаем совершенно счастливые. День прожит не зря.
Непричесанная правда о суровом горно-походном быте: таинство приготовления щей в перерывах между дождем на нашей кухне, она же трапезная.
НИЧЕГО. День седьмой.
Утром выходим на разведку одного гребня, на который я уже несколько лет «точу зуб». Не факт, что там будет что-то интересное, но его нужно просто отработать. Все то же самое, переходы, привалы, гребень, настрел, обследование склонов. Из всего найденного делаем вывод, что воевали здесь вяло, как выразился Сергей, «десять на десять». Ничего интересного, что могло бы послужить заделом на будущую экспедицию. Опять туча, опять дождь и спуск в полной мокве. Делаю несколько обзорных снимков и на этом мой фотоаппарат приказывает долго жить. Вода пробирается и в него.Все. Завтра вниз. Мы устали плавать и бороться с водой и, хотя еда еще остается на пару дней, решаем уходить.
ВНИЗ.День восьмой.
Утром быстро собираемся и двигаем вниз. Тучи по-прежнему висят над нами, но дождя пока нет.
Уже в лесу, срезая расстояние, пошли напрямик и наткнулись на военное кладбище. Три десятка могил одиночных и братских недалеко друг от друга, расположенные хаотично, как поперек склона, так и вдоль него. И никаких опознавательных знаков, надписей на деревьях – ничего. Вот, значит, это место, куда стаскивали погибших выше солдат. Рядом с позициями не хоронили, чтобы не подрывать дух оставшихся в живых. Увозили ниже и тут, как попало, забрасывали. Почти уверен, что и медальоны закопаны тут же вместе с владельцами. Ощущение от всего увиденного удручающее. «Забиваю» место вGPS, скорее, по привычке, на всякий случай. Идем вниз. Спускаемся почти без дождя, хотя тучи ходят над головой. Перебираем ногами, толкаемые вниз грузом рюкзаков, подправляемся палками на поворотах, чтобы не набрать скорость по крутому склону. Останавливаемся отдышаться и передохнуть. В такие минуты прощания с горами меня всегда посещают одни и те же мысли - светлые и грустные. Как жаль расставаться с горами, с этим прекрасным миром к которому, знаю, среди однообразно бегущих дней и невразумительного бытия будет стремиться душа в надежде на новую встречу. Встречу с Праздником. Я точно знаю, что душа будет тянуться к этому Празднику, исподволь, подспудно, среди суматохи будней и текучки дел, а по ночам будут сниться горы. Вот только будут ли они, горы? Случатся ли через месяц или через год? Это хорошо строить планы, когда ты молод, когда еще мысли о скоротечном времени даже не приходят в голову. А тут «висят года - не сбросить, не продать…» и все невероятное уже далеко не очевидно. Как оно будет складываться с делами, со здоровьем, с жизнью? Вот и все. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончилась и наша экспедиция. Все остальное уже дома – работа с документами, осмысление найденного, планы на будущее.Не всегда в горах так мокро, холодно и противно. Просто нам фатально не везло с погодой в этот раз. Бывает и по-другому. Но, несмотря на все трудности, такие встречи с природой - это как раз то, за чем мы ходим в горы. Уже спустившись вниз и ужиная у гостеприимных хозяев, услышали по телевизору в новостях о том, что вчера в Краснодарском крае волна наводнения затопила Крымск. Погибли люди. А мы-то думали, что это нам плохо и мокро.