ВАСИЛИЙ ДАВЫДОВ: «Я ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ АД»

   От автора: Более трех с половиной лет немецкого плена, где каждый день мог стать последним, а после на долгие годы тень подозрительности и непризнание его боевых заслуг- такую цену заплатил наш односельчанин, солдат Василий Давыдов за упрямство и недальновидность своего Главнокомандующего, которые тот проявил в первые месяцы войны. То, что произошло в сентябре 1941 года под Киевом, действительно, было катастрофой. В немецком окружении благодаря Сталину оказалась полумиллионная группировка наших войск. Прояви он тогда стратегическую мудрость и оперативное чутье, трагедии можно было бы избежать. Это признают военные историки, об этом писал в своих воспоминаниях Жуков, который советовал Сталину разрешить войскам отход. Но этого не произошло, и как следствие, тысячи погибших в бою и еще гораздо больше попавших в плен, которым предстоит пройти все муки лагерного ада, и лишь немногим выйти из него живым.

«Нас немцам просто сдали»

   У Василия Павловича Давыдова, сражавшегося в составе 441 стрелкового полка 116 стрелковой дивизии, свое видение тех событий:

- Сдерживали мы немца на Русской поляне, западнее Черкасс. У меня до сих пор не укладывается в голове, как мы с одними винтовками смогли удержать такую силищу. Страшно много полегло тогда наших ребят. Там, кстати, погиб мой односельчанин Назаров Алексей. Говоришь, танки? Да не было никакой бронетехники. И вообще, с обеспечением творилось что- то неладное. Я, например, верю тем, кто рассказывал, что в атаку в те дни зачастую ходили с одной винтовкой на взвод. Тебя убили, оружие подхватывает бегущий рядом…

   Мужество бойцов его дивизии позволило тогда основным силам наших войск благополучно эвакуироваться с Черкасского плацдарма. А дальше был остров Кролевец и двухнедельные бои за этот самый остров- клочок земли, который немцы использовали для дальнейшего накопления сил. День, когда они покинули остров, потрепанные и практически безоружные (у Давыдова оставалась пара патронов к винтовке), Василий Павлович не запомнил- в череде быстро сменяющихся событий это не всегда получается, а вот дата пленения врезалась в его память на всю жизнь -
21 сентября. Это было на седьмой день окружения.

   После многодневных блужданий по заднепровской степи остатки обескровленных дивизий вышли на рассвете к реке Сула. В.П. Давыдов вспоминал:

- Впереди замаячили немецкие танки. Они не стреляли, видимо, зная, что мы уже не представляем для них особой опасности. Боеприпасов не было. Да нас никто и не пытался организовать. Я самолично видел, как высокие начальники вместе с тяжелоранеными улетали на самолетах. Много лет спустя где-то прочитал, что Сталин приказал собрать всех офицеров и политруков и срочно выходить из окружения. Они нужны были для пополнения командирского состава вновь организовывающихся дивизий. Был такой приказ или нет, утверждать не буду. Но то, что мы были брошены на произвол судьбы,- это правда…

«Я прошел через ад»

   Проведенные в немецком плену годы Василий Павлович обозначил одним словом- «ад». Только тот, кто на себе испытал весь ужас лагерной жизни, может делать такое определение. Он вспоминал:

- После кошмарного перехода из места окружения нас пригнали в лагерь под Кировоградом. Это была зона смерти, обнесенная в несколько рядов колючей проволокой. Народу - тьма, тысяч за пятьдесят. Люди находились под открытым небом, и чтобы укрыться от холодных осенних дождей, рыли себе норы в земле. Только проку от этого было мало, все равно заливало ямы. Не было спасу и от вшей, эту тварь приходилось руками с себя сдирать. Что касается кормежки - баланда из немытых кишок и недоваренной свеклы. От такой еды люди пачками умирали. Я на себе испытал эту дикую боль в животе. Были случаи каннибализма.

   И все - таки судьба его берегла. Не попади он тогда в партию военнопленных, отправляемых в городскую тюрьму, разделил бы участь тех, кого десятками, сотнями свозили в расположенный неподалеку от лагеря ров. В тюрьме на него обратит внимание врач, такой же военнопленный, и определит в лазарет. И потом еще не однажды Давыдов будет находиться у края гибели, но судьба всякий раз будет уводить его от нее - в той же тюрьме, когда в самую последнюю минуту он окажется в стороне от рухнувших под тяжестью нар, под которыми будут задавлены десятки обессиленных людей. Весной 43- го в телячьих вагонах нас отправили в Польшу, в Кюстринский лагерь (308). Здесь переодели в голландскую форму времен Первой мировой, пометили светящимися знаками «SU» и стали выгонять на работу… Скудный паек и изнурительный труд неизбежно приводили к обессиливанию и истощению. А это была прямая дорога в крематорий одной из ближайших фабрик смерти. Все это понимали, и потому визит в лагерь какого- нибуть местного бауэра принимался военнопленными как ниспосланье божье. К одному из таких Василий Давыдов и еще 11 узников попали в конце сорок третьего. Это было их спасение, которое они осознали не сразу, потом. Впервые за столько времени они поели настоящий хлеб, который показался им райской пищей…

   В семейном альбоме Давыдовых хранится фотография, где Василий запечатлен в кругу как раз тех ребят, с кем удалось ему вырваться из лагерного кошмара. На обороте он поставил дату- март 45- го, перечислил фамилии товарищей и в углу крупными буквами вывел: «Разбили!» Как же ждали они этого момента, когда можно не вздрагивать от окрика лагерного охранника и не бояться выпущенной им ради потехи пули, когда можно есть сколько угодно настоящего хлеба и просто осознавать, что ты живой!

   Мы никогда не сможем этого понять. Для них это было возвращение из ада.

Автор: ЮРИЙ СМИРНОВ-СОЧИЛИН.